Под знаменем Воробья - Страница 72

Суди сам, мой потомок, Могнак в те дни был воплощенной мечтой. Мои эмиссары колесили по всем странам и землям, выкупая из неволи рабов, обладающих колдовским даром и приглашая свободных людей ко мне в Могнак. Золото из Гор Страха и совместные усилия многих даровитых чародеев приносили богатства в мою казну — приносили быстрее, чем я мог их тратить. То, чего нам не хватало — мы покупали, не экономя. То, что мне нравилось — тут же становилось моим. И я старался удовлетворить всех — и своих подданных, и гостей моего Могнака… Но люди Мира… Чем более я был щедр — тем большую зависть вызывал в них. Чем больше я давал сам — тем сильнее их одолевало желание меня ограбить, как понял я позже. Слишком поздно понял…

Все началось в тот день, когда ко мне явился могнакский епископ… Впрочем нет, все началось, конечно, гораздо раньше. Просто я, ослепленный счастьем — принц страны счастья — не замечал до поры того, что творилось вокруг меня и вокруг Могнака Знаменитого… А над нами тем временем сгущались тучи. Я наивно гордился тем, каким великолепным и знаменитым стало мое владение, как его чудеса прославлены повсюду, какое внимание оно вызывает у правителей человеческих владений Мира… Чересчур пристальное внимание. Но терпение, терпение — все по порядку.

Итак, все началось в тот день, когда ко мне явился могнакский епископ…»

* * *

Я быстро отвел взгляд от гнома, но тут мне на глаза попался Филька. Он тоже смотрел в угол сержантов — но не так как прочие. Не косился, а прямо-таки уставился. Его внимание привлек не гном… Я снова зыркнул в угол. Ага, вот тот солдат, на которого уставился мой эльф. Он как раз привстал со стула и потянулся. Высокий, худощавый, даже грациозный — но при этом производящий впечатление невероятного атлета благодаря широким плечам и мощной груди. Наемник, привлекший внимание Фильки, был одет во все черное и наряд его, насколько я мог судить, был весьма дорогим. Вот он повернулся в нашу сторону, я рассмотрел лицо. Правильные, тонкие черты, перебитый нос, придающий лицу хищное выражение, черные волосы до плеч. Тут он в свою очередь заметил Фильку и как-то странно дернулся. На мгновение мне показалось, что он растерялся, но нет — незнакомец встал и направился прямо к нам, улыбаясь зловещей и странной улыбочкой. Когда он приблизился к нашим столам, Филька встал ему навстречу. Обычно румяный и улыбающийся, сейчас мой Филька был бледен и невероятно серьезен.

— Привет, Филлиноэртли, — поприветствовал его незнакомец.

— Привет, Орвоеллен, — отозвался мой Филька.

— Меня здесь зовут Коршун, — все также неприятно улыбаясь, объявил солдат, — а ты, должно быть, прослышал о моей карьере и решил, что сможешь составить конкуренцию? Ты опоздал, потому что я взял такую дичь… Такую, что теперь могу возвращаться. Ты опоздал, Филлиноэртли.

Наши соседи по столу, прервали трапезу и со вниманием стали прислушиваться к диалогу. А этот сержант — он был чертовски похож на эльфа, хотя эти черные волосы… Я понял, что ввело меня в заблуждение — его щегольский бархатный камзол был снабжен подложенными плечами и превращал изящного владельца в могучего плечистого здоровяка. И еще перебитый нос, совершенно не гармонирующий с изящными чертами эльфа. Несомненно эльфа!

— Что ж, Коршун, или как там ты себя зовешь нынче, можешь бежать. Теперь, когда я здесь, — Филька говорил дерзкие слова, но голос его немного дрожал, мне показалось, что мой сумасбродный и бесшабашный эльф отчаянно трусит.

Орвоеллен смерил Фильку задумчивым взглядом с головы до ног и процедил сквозь зубы:

— Я пожалуй задержусь. Немного.

Сказав это, эльф спокойно и медленно повернулся и зашагал было обратно к своему столу, но тут он заметил Ннаонну. Вампиресса ответила ему невозмутимым взглядом, а Коршун пробормотал: «Странно, странно», — еще раз оглянулся на Фильку (уже по-моему менее уверенно) и зашагал прочь.

Вокруг стало как-то тише… Затянувшееся молчание прервало появление подручных Энгера с подносами.

— Ну его к Гангмару, Коршуна этого, — объявил Порпиль Рыжий, — будем веселиться. Я желаю веселиться, клянусь Гунгиллиной попкой, потому что рисковал головой — а жив остался лишь благодаря храбрым и великодушным парням. Капитану Керту и сержанту Воробью! А ну пейте все!

Наемники встретили это предложение веселым гомоном и тут же с энтузиазмом последовали ему. Они здесь были дома, они и впрямь рисковали головой и вернулись живыми. Им хотелось пить и не думать о завтрашнем дне, когда, возможно, их вновь призовут убивать и умирать…

Дождавшись, пока все вернулись к прерванному пиру и позабыли о Коршуне, я потянулся и положил руку на плечо задумавшегося Фильки. Тот вздрогнул — ничего себе!

— Послушай, друг Филька, по-моему ты должен нам кое-что рассказать, а?

Меня перебил Порпиль, который, воздав должное качествам Керта, как раз решил восславить мою отвагу и самообладание. Сказав какие-то высокопарные похвалы и поклявшись Гунгиллиными сиськами, сей бравый вояка объявил:

— Это, конечно, не по правилам, но я считаю, что мастер Воробей достоин быть сержантом! Хотя он мало еще прослужил здесь с нами, но, клянусь Гунгиллиными губками, ему в самый раз сидеть с сержантами вон там, у камина!

Тут же встрял Шортиль, который — в дополнение к словам капитана — заметил, что я большой мастер в колдовских делах и — «нет, конечно, он достоин быть сержантом и занимать отдельный столик у правого камина» — но уместнее было бы мне присоединиться к братству магов и принять участие в их забавах!